Выступление Величанского у Кривомазова (19 апреля 1980)

Оригинал представленных материалов на сайте А.Н.Кривомазова.

 

Мы размещаем эту запись на сайте с благодарностью:
Александру Николаевичу Кривомазову, сделавшему её сорок лет назад и сохранившему;
Илье Григорьевичу Симановскому, обнаружевшему и оцифровавшему её;
Льву Александровичу Наумову, устранившему шумы записи.


 

Фотографии и Автограф сделанные на вечере:

 

Расшифровка аудиозаписи вечера (подготовил Илья Симановский):
№ маркера
Время (ч : м : с)
Реплики или название Стихотворения
1-2
0:00:00 — 0:00:43
Александр Величанский (далее — АВ): Ну что же рассказывать… Пишу я стихи 15 лет. Начал писать их очень поздно… Я думаю, что особенно рассказывать нечего… Я вам прочту стихи, потом что вам будет интересно, вы спросите. Я прочту книжку, которая называется «Баста». Это такой сборник, написанный с 73-го по 75-й год.
2-3
0:00:43 — 0:01:46
ФАЛЬСТАФ
3-4
0:01:46 — 0:03:57
КОГДА ПРОСНЕШЬСЯ
4-5
0:03:57 — 0:04:39
Ты подумай, как летает пчела («Сквозь движенье»)
5-6
0:04:39 — 0:05:05
Где окраины отшиб…
6-7
0:06:11 — 0:07:13
ГОСПОДИН ГЕРЦОГ
7-8
0:06:11 — 0:07:13
ЛЕЙТЕНАНТ АЛДОБЕРГЕНОВ
8-9
0:07:13 — 0:07:32
Реплика Кривомазова (далее — АК), ответ АВ: «Я понимаю» (?)
9-10
0:07:32 — 0:08:34
Стихотворение, относящееся до (?) Олега Целкова. «Ах, глаза у моей милки…»
10-11
0:08:34 — 0:09:56
МАРА, РОБЕСПЬЕР И Д‘АНТОН? — НЕТ — МАДАМ ДЕ ЛАМБАЛЬ
11-12
0:09:56 — 0:10:54
Куда девать труп Мирабо
12-13
0:10:54 — 0:11:18
ВТУНЕ
13-14
0:11:18 — 0:11:43
ЭПИЗОД
14-15
0:11:43 — 0:12:19
ЧТО Ж ТОТ ЧУДАК
15-16
0:12:19 — 0:12:39
Театральный режиссер («УРА»)
16-17
0:12:39 — 0:13:17
Собрались как-то дети Дон Жуана (СЪЕЗД)
17-18
0:13:17 — 0:13:58
МАТЕРИАЛИЗМ
18-19
0:13:58 — 0:14:20
ВСЕХ ЛИ ПОГУБИЛ ПОТОП
19-20
0:14:20 — 0:15:10
В который раз играю Клитемнестру…
20-21
0:15:10 — 0:15:46
Стихи, обращенные к Фросту
21-22
0:15:46 — 0:18:57
ПТИЦЕЛОВ
22-23
0:18:57 — 0:19:53
ПОИСКАХ ЭДГАРА ПО
23-24
0:19:53 — 0:20:33
Снилось Блейку: муравей заплутался в мураве…
24-25
0:20:33 — 0:21:32
ПИГМАЛИОН
25-26
0:21:32 — 0:21:54
…Боюсь, что недостойны вы
26-27
0:21:54 — 0:22:16
Мне ближе всех пророчеств…
27-28
0:22:16 — 0:22:52
ШАХМАТОВО
28-29
0:22:52 — 0:23:18
ИЗЛУЧИНАМИ РЕЧИ…
29-30
0:23:18 — 0:26:36
НАШ ОСТРОВОК
30-31
0:26:36 — 0:26:54
Пусть гнетет тебя, храня…
31-32
0:26:54 — 0:29:02
ТОСТ
32-33
0:29:02 — 0:29:36
ТАКАЯ ЯСНОСТЬ
33-34
0:29:36 — 0:29:59
Ах, от худа, кроме худа…
34-35
0:29:59 — 0:31:17
ТРИ ВОРОНА, ТРИ ВОРОГА, ТРИ ДРУГА
35-36
0:31:17 — 0:32:18
В ЧАС ЛЮБОВНОГО МОЛЧАНЬЯ
36-37
0:32:18 — 0:32:47
Оставишь мое имя…
37-38
0:32:47 — 0:33:05
УХОДЯ СПОЗАРАНКУ
38-39
0:33:05 — 0:33:44
…Наивно искушаемый тобою
39-40
0:33:44 — 0:34:14
Добро и зло в ней смешаны исконно
40-41
0:34:14 — 0:34:47
Мне чуть-чуть бы еще посвистать…
41-42
0:34:47 — 0:35:32
«Она была из тех полупустынь…»
42-43
0:35:32 — 0:35:56
Обретя под ногами твердь…
43-44
0:35:56 — 0:36:24
Страшись однажды в душу к ней войти…
44-45
0:36:24 — 0:37:34
ЛЕГЕНДА
45-46
0:37:34 — 0:39:16
МОЛЧАНЬЕ
46-47
0:39:16 — 0:42:36
ЗАПОЗДАЛОЕ ПОСЛАНЬЕ
47-48
0:42:36 — 0:44:01
НА СЛОВАХ
48-49
0:44:01 — 0:46:35
БЕДНЯГА ЙОРИК
49-50
0:46:35 — 0:47:02
ПОМЕШАННЫЙ
50-51
0:47:02 — 0:47:29
Не печалься, древний Габирол…
51-52
0:47:29 — 0:48:00
День базарный бел, как мельник…
52-53
0:48:00 — 0:49:03
ОТЧАЯНЬЕ
53-54
0:49:03 — 0:49:41
Полдень, не скрытничай…
54-55
0:49:41 — 0:50:38
Когда мое сердце запнется, и вдруг…
55-56
0:50:38 — 0:51:11
ПОБИЕНИЕ БЛУДНИЦЫ
56-57
0:51:11 — 0:51:56
СТАНСЫ
57-58
0:51:56 — 0:52:37
ЕСЛИ Б В КАНЕ ГАЛИЛЕЙСКОЙ
58-59
0:52:37 — 0:53:02
Я был бы верен до конца…
59-60
0:53:02 — 0:53:08
АВ: Я думаю, мы прервемся и я потом тут прочту поэмку маленькую…
60-61
0:53:08 — 1:01:54
ИСХОД. Поэма с примечаниями
61-62
1:01:54 — 1:03:50
АВ: И книга кончается маленькой подборкой переводов. Очевидно, я употребляю неправильное слово… Так как говорили в прошлом веке «из». Это переводы из андалузских еврейских поэтов. Причем пользовался я английским… даже не подстрочником, а каким-то странным полуподстрочником. С одной стороны, там иногда даже что-то рифмовалось. А с другой стороны, где не выходило, — не рифмовалось. Это какой-то лондонский равви перевел вот такую довольно большую подборку. Мне просто не удалось достать пока настоящих подстрочников этой совершенно блестящей поэзии. Но как раз тем, что я там нашел для себя, и удалось закончить эту книжку. Надо сказать, что эта поэзия — странное сочетание библейской образности и такой мавританской, что ли, красивости. Она, конечно, в моих стихах ни капельки не отразилась, именно потому что я не видел их никогда во плоти. Но смысл, надо сказать, тех стихов, которые здесь будут, смысл совершенно тот. Я думаю, этому равви не удалось его совершенно исказить.
62-63
1:03:50 — 1:04:32
Из Моисея ибн Эзра. «Все, в ком есть сердца боль…»
63-64
1:04:32 — 1:05:01
Из Самуила Ха-Нагид. «Сперва война — как молодая дева…»
64-65
1:05:01 — 1:05:22
Из Иегуды аль-Харизи. «Звук лютни на груди у девы — как…»
65-66
1:05:22 — 1:05:54
Из Соломона ибн Габирол. «Письмена зимы»
66-67
1:05:54 — 1:06:36
Из того же Габирола. «Яблоко для Исаака»
67-68
1:06:36 — 1:07:21
Из наиболее известного из этой поэзии… Из Иегуды Ха-Леви. «О, госпожа…»
68-69
1:07:21 — 1:07:56
Из того же Ха-Леви. «Исцели меня, Боже, и я исцелюсь…»
69-70
1:07:56 — 1:08:31
И последнее стихотворение из Габирола. «Прости мне, Бог, забудь мои грехи…»
70-71
1:08:31 — 1:09:12
АВ: Сейчас я почитаю стихи из такого сборничка, где я собрал восемь своих книжек. Я не буду называть названия книг, а так на выбор прочту несколько стихотворений. Это стихи с 66-го года по 72-й.
71-72
1:09:12 — 1:09:20
Реплика Кривомазова (шепотом), ответ АВ (?) «Хорошо»
72-73
1:09:20 — 1:10:05
«Упадок, где твой Рим…»
73-74
1:10:05 — 1:10:47
Сегодня возили гравий…
74-75
1:10:47 — 1:11:22
На мертвом теле фитилек…
75-76
1:11:22 — 1:12:00
О, она живет и шутит…
76-77
1:12:00 — 1:12:55
Страшен город Ленинград…
77-78
1:12:55 — 1:13:18
Одиночество всей ночи…
78-79
1:13:18 — 1:13:46
Люди не ведают страха…
79-80
1:13:46 — 1:14:09
Надежда одна не оставит…
80-81
1:14:09 — 1:15:27
БЕЛОЕ ПЛАТЬЕ ЭМИЛИ ДИКИНСОН
81-82
1:15:27 — 1:16:08
Я бы жил совсем иначе…
82-83
1:16:08 — 1:18:28
Деревянная махорка…
83-84
1:18:28 — 1:18:53
Мы мстим, и мстим…
84-85
1:18:53 — 1:19:35
Не играют евреи на псалтирях…
85-86
1:19:35 — 1:21:00
АВЕССАЛОМ
86-87
1:21:00 — 1:25:46
Как ныне сбирается Вещий Олег…
87-88
1:25:46 — 1:27:52
ПРИНЦ ГАМЛЕТ
88-89
1:27:52 — 1:27:55
Реплика Кривомазова (нрзб)
89-90
1:27:55 — 1:28:49
Вот увидишь — умрешь…
90-91
1:28:49 — 1:29:08
АВ: «Чертовски неприятно, что все это постоянно записывается — все сопения…»
АК: <нрзб>
АВ: «Вот это было <б> хорошо…»
91-92
1:29:08 — 1:31:06
Вот и снесли тебя, вот и снесли…
92-93
1:31:06 — 1:31:43
ВЕСНА
93-94
1:31:43 — 1:32:19
Лист оборвавшийся в каменном городе кружит…
94-95
1:32:19 — 1:32:44
Жил да был боярышник…
95-96
1:32:44 — 1:33:00
АВ: «Практически такие стихи нельзя читать вслух…»
96-97
1:33:00 — 1:33:32
И вдруг она покинула меня…
97-98
1:33:32 — 1:33:56
Не заходите в березняк…
98-99
1:33:56 — 1:34:32
Столько нежности сжалось во мне…
99-100
1:34:32 — 1:35:03
Твой город укромный…
100-101
1:35:03 — 1:35:43
Есть мученье душ холодных…
101-102
1:35:43 — 1:36:10
Летом из холодной печки…
102-103
1:36:10 — 1:36:44
Был ли каждый Божий миг…
103-104
1:36:44 — 1:36:53
АК: <Нрзб>
АВ: «Ничего-ничего…»
104-105
1:36:53 — 1:37:39
Сумерки
105-106
1:37:39 — 1:38:01
В метро
106-107
1:38:01 — 1:38:48
Остановлюсь, застыну здесь навек…
107-108
1:38:48 — 1:39:22
Декабрьский снег…
108-109
1:39:22 — 1:39:55
Пускай за горечь прорицаний…
109-110
1:39:55 — 1:40:23
Сгорела ветвь дотла…
110-111
1:40:23 — 1:41:01
Люблю их всех…
111-112
1:41:01 — 1:41:31
НОКТЮРН
112-113
1:41:31 — 1:41:35
АВ: «Выключите, пожалуйста, передохнуть надо…»
113-114
1:41:35 — 1:45:06
АРЛЕКИН, ПЬЕРО И КОЛОМБИНА
114-115
1:45:06 — 1:46:21
ВЫХОДЦЫ
115-116
1:46:21 — 1:46:55
Тоньше, тоньше жизнь с годами…
116-117
1:46:55 — 1:47:57
При далеком колокольном звоне
117-118
1:47:57 — 1:48:45
И если она проезжала…
118-119
1:48:45 — 1:49:22
У всякого — своя полынь…
119-120
1:49:22 — 1:50:21
В лесу сиротливом…
120-121
1:50:21 — 1:50:55
Для трагика невидима…
121-122
1:50:55 — 1:52:00
Я научился плавать…
122-123
1:52:00 — 1:52:40
ТРАПЕЗА
123-124
1:52:40 — 1:53:19
Гитары шум грудной…
124-125
1:53:19 — 1:54:14
Мне кажется, душа не видит после смерти…
125-126
1:54:14 — 1:54:36
Лес исхожен до корней…
126-127
1:54:36 — 1:54:38
АВ: «Все…»
127-128
1:54:38 — 2:06:41
Разговор со слушателями (расшифрован отдельно ниже)
Разговор со слушателями после выступления:


АВ: Если то, что писалось до этого, было как-то… ну, в общем, читабельно отдельно. То теперь все какие-то книжки. Есть роман в стихах. И оттуда вычитать несколько восьмистиший совершенно бессмысленно. Есть еще одна книжка, где тоже хотелось бы читать все, а не какие-то отдельные вещи. Это будет трудно читать и трудно слушать.
АК: <нрзб> читать все…
АВ: Ну, вы знаете, прочесть здесь все, это все-таки, ну… Невозможно прочесть за один вечер все, что так долго делалось. Мне кажется, мы и так излишне долго читали.
АК: <нрзб> (слушателям вечера) Ну, возражайте… (АВ смеется), а то, получается, я один дергаюсь. У нас здесь слушают регулярно… Я вам говорю, что формула наших вечеров: два часа слушают, час — <перерыв небольшой>, и еще два часа слушают. Четыре часа. И Ревич Александр Михайлович один раз <нрзб> Он попросил, чтобы вечер начали не в 6 часов, как обычно, а в 2 часа. Как раз был Леванский. И мы здесь собрались в 2 часа… Да, и он попросил: в 2 начнем, и, где-нибудь в 6 я от вас уеду. И он до 12 читал… На что Леванский и с ним еще было два поэта — просто вообще были потрясены, что они сами вот так способны слушать… А во-вторых, все слушатели — слушали… И кроме благодарности — ничего. <…>
Слушательница: Скажите пожалуйста, вот вы говорите, что для вас книжки — это, в которых отдельные стихотворения <нрзб> читать невозможно. Вы сознательно это делаете или так получается?
АВ: Нет, ну вы понимаете, там написан роман. Действительно.
Слушательница: Я не про роман говорю, а про…
АВ: Но он написан, тем менее, лирическими стихотворениями. В сущности, каждое стихотворение действительно отдельное, его можно было бы прочесть. И, в общем-то, оно и звучит как-то… Я в этот кондуит ваш записал одно такое стихотворение и считаю, что оно вполне звучит самостоятельно, но, тем не менее, оно лишается всего контекста. И всех тех ассоциаций, которые страшно важны1.
Слушательница: Я понимаю. Но все равно, вот вы говорите, в последней книжке вашей тоже такая система. Это вы сознательно делаете?
АВ: Да, сознательно.
Слушательница: А вы считаете, что отдельные стихотворения это…<нрзб>
АВ: Нет. Нет, ну почему… просто что-то такое выстраивается, что больше одного стихотворения.
Слушательница: Это, наверное, сложнее делать?
АВ: Да нет, разве тут дело в сложности… Ну просто хочется так сделать — и все. (обращаясь к Кривомазову): Что?
АК: Дату забыли поставить.
АВ: Дату… Какая у нас дата?
АК: 19 апреля.
АВ: Поставим дату…2
АК: Спасибо!
АВ: Не за что…
Слушатель: Скажите, Александр, вы в одном месте упоминаете Розанова. Вы увлекались этим? Что-то общее есть?
АВ: Я считаю, что наступит когда-нибудь день, когда, называя русских писателей XIX и первых лет XX века, будут, конечно, просто называть Толстого, Достоевского и Розанова. Я говорю о Розанове в данном случае именно как о писателе. Не как о мыслителе. Потому что это особый разговор, разговор сложный и может быть даже увлекательный. Но независимо от этого просто как писатель — это фигура необыкновенная и, конечно, слишком вольно недооцененная и его современниками типа Чехова и… я уж не говорю о благодарных потомках.
АК: <нрзб> вам сегодняшний вечер. Все расписались.3 Вы хотели что-то сказать?
АВ: Спасибо!
АК: <нрзб> почитайте нам, пожалуйста…
АВ: Нет, ну вы знаете, по-моему, довольно.
АК: Секунду. Во-первых, это будет несколько определенных произведений…
АВ: Нет-нет-нет, я думаю, это не стоит… Правда, не нужно так как-то пытаться…
Слушательница: <нрзб> Правда, так нельзя делать…
АК: Больше у нас не будет, понимает!
Слушательница: Будет-будет!
АК: <нрзб> у нас действительно была бы каша…
Слушательница: <нрзб> восприятию существует предел… <нрзб> нельзя этого делать.
АВ: Мне-то кажется, трудно прочесть одну книжку хорошо в незнакомой аудитории. Но больше одной книжки читать, по-моему, просто безумие. Действительно мне так кажется. Разве что для знакомства. И поймите меня… Я не кокетничаю… Я готов читать сколько угодно…
АК: <нрзб> а мы послушать готовы! (смех)
АВ: Нет-нет-нет. Но не сейчас. Как-нибудь еще… Мы еще будем некоторое время жить.
АК: А роман, который вы написали, будете читать когда? Как долго он звучит?
АВ: Он звучит четыре часа. (со смехом)
АК: Как раз…
АВ: Вот как раз ваши четыре часа с большим перерывом (со смехом)
АК: <нрзб> послушаем.
АВ: Но я, надо сказать, заранее не знал о таких нормативах, это случайно получилось (со смехом)
АК: Ну, понятное дело… А скажите, вы читали романы Бердникова, нет?
АВ: Нет.
АК: Ни одного?
АВ: Нет. Я, может быть, не расслышал фамилию?
АК: Бердников Алексей.
АВ: Бердников — нет.
АК: <нрзб> «Вечный муж»…
АВ: Нет. И даже не… «Вечный муж»?
АК: А <нрзб> знаете или нет?
АВ: Тоже не знаю… Я знаю блестящего прозаика в Ленинграде — Вахтина. Недавно узнал… это мне очень нравится. Может быть, я что-нибудь не до конца ответил относительно Розанова? Я готов.
Слушатель: Дело в том, что он появлялся тут две недели назад, и часто о нем упоминали… Поэтому, если вы расскажете, что вы об этом думаете, будет очень интересно.
АВ: Кто появлялся?
Слушатель: Ну не Розанов, разумеется, а упоминание о Розанове…
АВ: (со смехом) Вы меня напугали! (общий смех)
АК и другие хором: Ерофеев, Ерофеев….
АВ: А! Ну понятно!
АК: «Василий Розанов глазами эксцентрика»4.
АВ: Что, собственно рассказать… О Розанове рассказать?
Слушатель: У вас имеется часто обращение к Ветхому завету. А как мне показалось, ваша поэзия очень далека от духа, который содержится… Совсем она у вас не ветхозаветная. У вас это просто источник образов или вы…
АК: <нрзб>, пожалуйста.
АВ: Пожалуйста.
АК: Спасибо!
Слушатель: Эти обращения у вас как-то связаны с Розановым или самостоятельно…
АВ: Нет, ну как… Я, например, не склонен вообще разделять наше Священное писание на Ветхий и Новый завет так радикально. То есть, на мой взгляд… ну, как это сказать, это сложно… Но, может быть, самое главное, что есть в христианстве, это восприятие внутрь себя Ветхого завета. Как можно это как-то разделить — непонятно, тогда все разрушится. Может быть, я там как-нибудь неясно выразился о Розанове в связи с Ветхим Заветом, ну так это связано не с моим отношением к Ветхому завету, а с теми достаточно вульгарными толкованиями писаний Розанова. Ну вот, в частности, с толкованиями Лосского и так далее… Его действительно просто объявили в определенный момент… Надо сказать, что антипатий он вызвал очень много. И его просто назвали… просто, дескать, он иудаист в классическом смысле. И, дескать, ничего нового он сообщить не может. Это, надо сказать, элементарное непонимание того, что он хочет сказать. Да даже просто элементарное отсутствие интереса к тому, что он хочет сказать. Хотя довольно понятно… Так что, как же… Что значит «я далек о Ветхого завета», я не знаю. Если это вам так показалось…
АК: <нрзб>
АВ: Может быть, это действительно недостаточно выражено, или я… Тут что-то я не совсем понимаю.
Слушатель: Это просто дело в моем личном понимании этой книги…
АВ: Возможно, да.
Слушатель: Оно резко отличается от вашего, и…
АВ: Возможно, конечно.
Слушательница: Скажите, вы сказали, что <нрзб> современникам, в частности, Чеховым. Вы случайно сказали?
АВ: Нет, неслучайно. У Чехова есть несколько так небрежно брошенных оскорблений в адрес Розанова в его письмах. Которые действительно оставляют неприятное впечатление. Хотя, в контексте Чехова понятно.
АК: А можно вас просить <нрзб> почитать?
АВ: Я уже кончил читать. Ладно?

1. Речь идет о стихотворении «Музыка, больше знай…», записанное А. Величанским в этот день в альбом Александра Кривомазова.

2. Речь о дате в конце автографа, см. предыдущее примечание.

3. Возможно, речь идет об открытке, которые в конце литературных вечеров подписывались с благодарностью выступавшему автору Александром Кривомазовым и всеми слушателями вечера, и дарилась на память автору.

4. Вечер у Александра Кривомазова, на котором Венедикт Ерофеев читал свое эссе «Василий Розанов глазами эксцентрика», состоялся 30 марта 1980 года.